Книжный вор. Что лучше — книга или фильм?

Кристина
Ничего не принимайте близко к сердцу. Немногое на свете долго бывает важным.

Что-то с наступлением лета времени на писание в блог катастрофически не хватает. И если блюда из картошки я еще худо-бедно публикую, то вот философский блог свой я совсем забросила. Правда, за это время, пока у меня такой своеобразный творческий застой, я успела прочитать большое количество книг, мнением о которых и хочу поделиться с вами.

Сегодня хочу рассказать вам о книге не просто поразившей меня до самой глубины души, а перевернувшей в целом мое представление о писательстве.

Речь идет о книге Маркуса Зусака "Книжный вор".

Здесь заслуживает внимания абсолютно все - и сюжет, и стиль написания. Читать книги о войне на сегодняшний день в мои планы не входило, во-первых, еще свежи в памяти впечатления от прочтенных книг Ремарка, а во-вторых, как это не ужасно и вопреки отрицающим очевидное, ее достаточно вокруг. Но так получилось, что где-то давно прочитав отзыв о книге Зусака "Книжный вор", как о достойном современности произведении, я не задумываясь взялась за ее прочтение.

Преодолев, говоря языком цифровых технологий, первые 5% непонятных страниц и сумев наконец-то разобраться от чьего имени идет повествование, я прониклась сюжетом. А ведется повествование от ... лица Смерти, на долю которой выпали авральные работы в период с середины 30-х годов 20 века и вплоть до уничтожения (увы, не полного и не окончательного) человеконенавистнической чумы указанной эпохи:

Говорят, война — лучший друг смерти, но мне следует предложить вам иную точку зрения. Война для меня — как новый начальник, который требует невозможного. Стоит за спиной и без конца повторяет одно: «Сделайте, сделайте…» И вкалываешь. Исполняешь. Начальник, однако, вас не благодарит. Он требует еще больше.

Если бы не эта страшная тема, которую дважды перечитывать никак не хочется, книга "Книжный вор" вполне могла бы стать настольной, как образец использования в речи различных стилистических и риторических приемов для усиления красочности образов. Чтобы не быть голословной, вот несколько таких примеров:

Он влетел в окно, гарцуя на сквозняке. Может, то было дуновение Третьего Рейха, набирающее все большую силу. А может, просто все та же Европа, ее дыхание. То или другое, но оно овеяло старшего и младшего Хуберманов в тот миг, когда их металлические глаза столкнулись, как оловянные кастрюли.

Его мысли чертили зигзаги по столешнице, в которую он глядел.

Путешествие на поезде осталось далеко позади, храпунья, скорее всего, едет дальше, кутаясь в вагон, ставший ей постелью. Теперь только шаги отделяют Макса от спасения. Шаги и мысли — и сомнения.

Лизель не могла бы сказать, откуда именно прозвучали слова. Важно было, что они ее достигли. Пришли и встали на колени у кровати.

И все в подобном духе... Книга просто кладезь метафор, олицетворений, аллегорий и других средств выразительности.

Поделилась  с мужем своим мнением о читаемой тогда еще книге, на что он мне заметил, что снят фильм по ней, правда с переиначенным названием, а именно "Воровка книг" и фильм ему даже понравился. Но  для себя я решила, что фильм смотреть не буду, чтобы он не испортить очарования печатного слова.

Но апофеозом всего произведения, равно как и собственного отношения к действительности, так тесно соприкасающейся с сюжетной линией романа стал этот отрывок из книги:

Страдающие лица изможденных мужчин и женщин тянулись к ним, моля даже не о помощи — ее они ждать не могли, — а прося объяснения. Которое хоть как-то скрасит это смятение.

Добавить больше нечего...

На этом пока все. До новых встреч на страницах блога http://rithelp.ru!